Переулок Красной Пресни
Там, где юности годы прошли
Где дружили мы, приятель,
И мечтали, и росли.
Переулок Красной Пресни
С проходным нашим милым двором...
Старый дом за углом,
Не могу на него наглядеться.
Помнит он о былом,
О далёком, курносом детстве.
Мой прадед, Кожухов Алексей Васильевич, вместе со своими многочисленными отпрысками поселился в конце ХIХ века в бараке на Малой Грузинской улице недалеко от того места, где теперь возвышается Собор Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии.
Работал он машинистом в Пресненском депо и был заядлым игроком на бегах.
Однажды по просьбе другого такого же игрока, одетого в богатую шубу, а дело было в начале зимы, прадед одолжил тому н-ную сумму, по тем временам не маленькую.
Прошел месяц или больше. Наступил день выдачи жалования. Прабабушка, опасаясь, что ее суженный проиграет деньги на бегах, встретила его у депо. Потом они вместе, пешком, пошли домой, хотя февральская стужа и не очень располагала для таких прогулок. Дело было поздним вечером, фонари в ту пору на Малой Грузинской улице светились не везде. Было полнолуние. Снега в тот год намело с избытком и он хоть чуть-чуть, но помогал путникам. Подходя к дому, они увидели на заснеженной дороге черную полосу шириной где-то с полметра.
Подойдя ближе, Татьяна Васильевна сказала:
-
Глянь Леша! Никак тараканы из дома бегут. Быть беде!
Ее слова оказались пророческими и, под утро, барак запылал так, что жители только и смогли, что выбежать на улицу, накинув второпях на себя, кто что мог. Убитый горем прадед, сидя на небольшом сундучке, решал: то ли пойти в прорубь утопиться, то ли повеситься. Ведь семья-то - девять детишек. Где жить будут? Наступило утро, по дороге в сторону Белорусского вокзала ехали сани. Вдруг из саней раздался голос: "Алексей! А ты что тут сидишь? Замерзнешь." Оказалось, что слова эти были сказаны давешним игроком на бегах - его должником. Прадед рассказал о своей беде.
На что услышал ответ:
-
Да дела… Вот что … У меня, рядом, в переулке, пол-этажа пустует, забирай своих - поехали.
С того времени семья Алексея Васильевича Кожухова поселилась на втором этаже дома 13 Волкова переулка, что напротив зоопарка. Прогремела революция, подросли дети в семье Алексея Кожухова. Барышни стали выходить замуж (Полина, Клавдия, Антонина, Евгения и Прасковья). Кто-то с мужем, командиром полка, уехал служить на Украину. Кто-то просто переехал в другой район Москвы в Сокольники, на Тверскую и на Арбат. Среди зятьев были и партийные работники, и кадровые военные, и инженеры. Постепенно трехкомнатная квартира (по площади не превышала размеры современной однокомнатной квартиры) на втором этаже четырехэтажного дома стала сравнительно пустеть, хотя в ней и продолжали жить около десяти человек: кто-то из детей получил новое жилье, кто-то уехал к своему супругу. Но, по праздникам, дети, все равно, навещали родителей. В небольшой квартире становилось тесно, но было очень весело и тепло. Не раз навещал эту квартиру и родственник моего деда, Иванова Н.И., муж его сестры - Михаил Иванович Лавочкин, живший многие годы в поселке Сокол, директор Мосгорсправки в течение не одного десятка лет. Все справочники Москвы выходили под его редакцией. Порой многие жильцы дома собирались в нашей квартире, чтобы посмотреть только появившийся телевизор КВН. 
Это было время, когда в одном доме вместе с простыми работягами жили и очень обеспеченные люди, которыми мы считали семью Бирюковых: глава семьи еще в царское время был владельцем Краснопресненских бань, что когда-то располагались рядом с метро Краснопресненская, а его жена - очень тучная женщина давала уроки музыки студентам консерватории. И тогда звуки рояля доносились до всех соседей, несмотря на толстые стены, чего нельзя было сказать о перекрытии этажей. Когда требовалось ее присутствие в консерватории, мы были свидетелями, как студенты на руках несли своего стокилограммового учителя с третьего этажа по очень крутой лестнице. На самом верху жил со своей семьей (жена, мама и дочь Наташа) известный московский художник Константин Градополов. На первом этаже жила семья Карнаухова В.Ф., водителя автобуса знаменитого для москвичей маршрута №116. Напротив квартиры Бирюковых жила с дочкой официантка ресторана Прага по фамилии Зацепанюк. А в самой квартире Бирюковых, в двух маленьких шестиметровых комнатах ютилась семья Разумейцевых из четырех человек, глава которой трудился на авиационном заводе на Малой Грузинской улице.
Во всем переулке
знали стройного, но уже не молодого, как говорили, старой закваски, гвардии
полковника Иванова Николая Ивановича, моего деда. Волею судьбы дворянин из города
Тутаева (Романово-Борисоглебск) еще юношей в 1918 году вступил в Красную Армию,
прошел путь от простого артиллериста до заместителя начальника нескольких артиллерийских
училищ, а ушел на пенсию - старшим преподавателем военной кафедры технического
университета им. Н.Э. Баумана.
К сожалению, мне не известно имя владельца нашего старого дома. Может быть, кто-то
сможет ее назвать. Скорей всего это был кто-то из братьев Волковых, в честь
которых и был назван сам переулок.
1941 год.
Двоих из пяти зятьев Алексея Васильевича Кожухова (Павел Хренков и
Владимир Соколов) забрала война. Еще один зять, Александр Максимович Годунов,
25 лет провел в сталинских лагерях, где он отбывал пожизненную ссылку, только
за то, что был близко знаком с Тухачевским или Якиром: с кем из них - история
умалчивает. Уже в лагерях он освоил новую профессию и стал выдающимся портным,
у которого обмеры заключалась только в осмотре клиента. И шил он не только рабочую
или форменную одежду, но и военные мундиры, и гражданские костюмы, да и женские,
с таким искусством, что без задержки был принят на работу в модное пошивочное
ателье. Сшитый им из дедовского материала для военной формы мой первый костюм
носился более десяти лет. Именем его зятя, еще одного жителя квартиры 3 дома
13 Волкова переулка - профессора архитектуры, Ярослава Косицкого, назван институт
в Москве - ЦИТП градостроительства им. Я.В. Косицкого, что на Соколе.
Не пощадила война и еще молодых, двух сыновей Алексея Кожухова, которые пошли
на фронт ополченцами и которые даже не доехали до линии фронта. Из всех сыновей,
кто оказался на фронте (Петр, Владимир и Сергей) выжил только один. Причем,
потомственный машинист практически всю войну провел в пехоте, в окопах переднего
края, а по окончанию войны - опять пошел работать в Пресненское депо, где и
прослужил машинистом вплоть до пенсии. Его имя есть среди участников ВОВ и почетных
машинистов Пресненского железнодорожного депо - Кожухов Сергей Алексеевич. Старый
кирпичный дом с толщиной стен около метра выдержал большую немецкую бомбу, которая
взорвалась во дворе и как ножом срезала угол соседнего деревянного бревенчатого
двухэтажного дома (а бревна эти были в диаметре до полуметра!), а в нашем доме
только выбила стекла.
Дом молча сносил
и реконструкцию с заменой перекрытий с временным отселением жильцов, когда в
нем появились вместо черного хода ванные комнаты и газовые колонки, и когда
под ним стали копать тепловой пункт. Но очень обиделся наш старый дом на строительство
краснопресненского радиуса метрополитена и стал трещать. Около одной из стен
поставили контрфорсы (вертикальные кирпичные стены для предотвращения опрокидывания
здания), а жильцы дома ежемесячно проверяли: треснули на стенах стеклянные трубки
или нет, которые оповещали о продолжении разрушения здания. К концу ХХ века
(в 80-ые годы) решено было освободить дом от жильцов. Какое-то время власть
решала: быть дому или нет. И вот уже более 120 лет дом стоит, выдержав еще одну
перестройку. Правда без жильцов. Квартиры на этажах объединили. Теперь там разные
конторы, служащие которых, уверен, очень довольны, тем, что в доме зимой не
холодно, а летом и без кондиционеров не ощущаешь жары. Из дома, как и сто лет
назад, виден зоопарк, а ранним утром просыпаешься под звуки его обитателей.
Уже нет соседней фабрики резинных изделий, которая когда-то превращала белый
снег в серый. С другой стороны дома некогда знаменитый 
клинический
детский туберкулезный диспансер стал уже почти не известен в современной Москве.
В ближайшем соседе, доме "семь девять", как мы его звали, на хоккейной
площадке уже нет прежнего буйства спортивного азарта. Не слышны голоса многих
великих футболистов и боксеров, которые когда-то здесь проживали в спортивном
общежитии. Уже не остановится автомобиль "Волга" с водителем Львом
Ивановичем Яшиным около дома 11, приехавшего навестить своих родственников,
один из которых работал в цирке на Цветном бульваре. Нет старого дома 5 в начале
переулка, населением которого были старые, самобытные московские таксисты. Поменяли
жильцов панельные дома 11 и 17, построенные когда-то для музыкантов и артистов
московских театров. А наш дом так и стоит. Мы приезжаем к нему из других районов
Москвы, чтобы вспомнить свое детство и немного погреть душу. Проезжая по Пресне,
смотрим на нее и не узнаем. Лучше или хуже стала наша улица? Скорей уж - лучше
- много красивых зданий и даже зоопарк имени Церетели с его каменными джунглями
не может изменить нашу память. Но глаза ищут и старый продовольственный магазин
"Три поросенка", и стадион "Метрострой", где мы учились
плавать и играть в хоккей, и аптеку напротив станции метро "Краснопресненская",
и рекламу на доме напротив входа в зоопарк - "Требуйте паюсную икру в каждом
магазине", и баню, о которой уже шла речь и на месте которой теперь киноцентр.
А вот парк имени Павлика Морозова стал хуже. Что-то в нем бесследно исчезло
вместе с названием. Не наш стал парк, не для пресненских хулиганистых мальчишек,
где эта "шпана" училась и рисованию, и музыке, и просто культуре,
которой так не хватало парням из рабочих семей старой Пресни. И все равно, что-то
тянет с грустью в наш старый добрый переулок с нашим старым, старым домом.
ветеран Центрального управления Генерального штаба Минобороны,
когда-то (с 1951 по 1983 годы) жилец дома 13 по Волкову переулку
Боголюбов Юрий Николаевич